Филипп Сергеевич в первую очередь был озабочен сохранением флота, а все остальное было вторично. Ради этого, он был готов даже пожертвовать Севастополем, Керчью. Туапсе, Поти и Новороссийском, переведя флот в приграничный с Турцией Батуми. Об этом он открытым текстом говорил Рокоссовскому, у которого на этот счет был свой взгляд.

— Ленинград удалось отстоять только благодаря совместным действиям армии и флота. Именно корабельные орудия остановили немцев у ворот Ленинграда в самый решительный момент схватки за город. Не будь огневой поддержки со стороны линкоров и крейсеров флота, армия не смогла бы отразить натиск врага в сентябре прошлого года — убежденно говорил Рокоссовский имевший информацию, что называется из первых рук, от генерала армии Жукова, командовавшего обороной города.

— Нельзя подходит к разным случаям с одной меркой. Адмирал Трибуц не мог вывести корабли Балтфлота из Кронштадта, а мы можем. Черноморский флот делал и делает для Севастополя все возможное, но нельзя от нас требовать невозможного. Нельзя ради сохранения одной базы, пусть даже стратегически, важной губить весь флот. Если у человека возникает гангрена, пораженный орган отсекается ради спасения всего организма в целом — противостоял ему моряк и от озвученной им философии, комфронтом становилось неуютно.

Будучи тактичным и воспитанным человеком, Рокоссовский не стал затевать спор с комфлотом. Вопреки известному убеждению, что в споре рождается истина, он точно знал, что обычно в нем возникает злость, так как обе стороны всегда остаются при своих взглядах. Не имея в своем прямом подчинении черноморские корабли, генерал решил не заниматься выяснением отношений, а ограничиться разведкой боем. Оба были в одинаковых званиях и оба имели в союзниках представителей верхов. Октябрьский всегда мог найти защиту у наркома военно-морских сил Кузнецова, Рокоссовский надеялся на союзничество с Мехлисом. При всей своей импульсивности, заместитель наркома обороны был человеком предсказуемым и ради дела, мог подставить плечо любому, как впрочем, и ногу.

Приезд командующего фронтом, руководитель Севастопольского оборонительного района генерал-майор Петров встретил спокойно. За короткое пребывание на земле Крыма, генерал Рокоссовский показал себя с хорошей стороны. Все кто контактировал с ним, в один голос говорили, что он ищет не тех на кого можно обвинить, а способы разрешения проблемы.

Сдержанно поблагодарив Петрова за приглашение сесть за стол, комфронта попросил сначала доложить ему обстановку и ввести в курс событий.

— Где думаете, будет наступать Манштейн в случае нового штурма? — спросил Рокоссовский, с интересом рассматривая разложенную перед ним карту оборону Севастополя.

— Два первых штурма, Манштейн отдавал предпочтение северному участку нашей обороны. Учитывая его педантичность, вряд ли без видимых причин он откажется от своего первоначального замысла. Тем более что за время боев на керченском перешейке мы добили определенных успехов в 4 и 3 секторе нашей обороны в районе Макензевых высот и Бельбека. Выявил нацеленность противника на северную сторону Севастополя, мы перебросили сюда наши наиболее сильные и боеспособные подразделения. 95-ю и 172-ю стрелковые дивизии, два полка морской пехоты, одну морскую бригаду и 25-ю стрелковую дивизию. Все они имеют богатый боевой опыт и просто так немцам здесь не прорваться.

— А как у нас обстоят дела на юге? Там, что находятся менее боеспособные подразделения вашей обороны с малым опытом боев? — незамедлительно спросил Рокоссовский, вспомнив недавние бои на керченском перешейке.

— Нет, товарищ командующий. Таких подразделений у нас нет и в помине. 109-я, 388-я и 386-я дивизии, вместе с двумя бригадами морской пехоты ни в чем не уступают, тем, кто защищает северную сторону. В их числе много тех людей кто до последнего дня оборонял Одессу и Николаев. Просто в 1 и 2 секторе нашей обороны немцы, в основном наносят вспомогательные, отвлекающие удары, которые призваны не дать нам возможность переброски части наших сил с южной стороны на северную. Выяснив эту тактику противника, мы оставили в районе Балаклавы и реки Черной необходимое количество войск для отражения противника, перебросив большую часть сил в 3 и 4 сектор.

— В истории войны, часто бывали такие случаи, что потерпев неудачу в одном месте, противник переносил свой удар в другое место, при этом создавая иллюзию, что будет действовать на прежнем направлении. Если Манштейн поступит именно так и перенесет свой главный удар с севера на юг, что тогда?

— У нас в резерве находятся две стрелковые дивизии и два танковых батальона. Этого вполне хватит, чтобы отразить наступление противника и перебросить часть сил с севера. Вряд ли у Манштейна хватит сил наносить удар равной силы одновременно.

— Как знать, как знать, Иван Ефимович. Эрих Манштейн один из лучших полководцев Гитлера и может преподнести вполне неожиданный сюрприз — сказал Рокоссовский, вспомнив два десанта в недавнем сражении под Керчью.

— Все может быть, но только при прошлых штурмах я не заметил особенной изобретательности со стороны противника. Упрямо атаковал одно и то же место, надеясь прорваться за счет численного превосходства — остался при своем мнении Петров.

— Ясно. Ну а новый штурм выдержите? После последних событий под Керчью, он явно не за горами — со вздохом произнес командующий.

— Если будет действовать также как и раньше, то думаю, отобьемся товарищ командующий. Тяжело будет, но отобьемся, даже при смене направления главного удара с севера на юг. Наши двенадцатидюймовые батареи бьют противника одинаково хорошо и на севере и на юге.

— А если не как прежде? У штаба фронта есть сведения, что против ваших укреплений немцы намерены использовать осадные орудия сверхкрупных калибров. Снарядов у немцев в избытке, сможет ли ваша артиллерия вести успешную контрбатарейную борьбу с ними. Плюс наверняка Манштейн подтянет большие силы авиации как это пыла на перешейке. Сможет Севастополь выдержать удар противника или вам будет нужна дополнительная поддержка со стороны фронта и флота?

При этих словах, помня разговор в самолете, Октябрьский болезненно напрягся, но подать голоса не рискнул. Говоря о помощи флота, Рокоссовский вполне мог иметь в виду объемы транспортных перевозок. Адмирал успокоился, но продолжал держать ухо востро.

— При таком положении дел, нам будет необходимо пополнить гарнизонный арсенал. Для длительной контрбатарейной борьбы имеющегося у нас запаса боеприпасов не хватит, — решительно заявил Петров. — После высадки десанта в Керчи и Феодосии, мы получили очень малое количество снарядов, мин и патронов. Все шло на нужды вашего фронта, который должен был снять блокаду с Севастополя.

— Я так понимаю, что в первую очередь вам будут нужны снаряды для двух ваших батарей калибром в 305 мм? — уточнил Казаков.

— Да именно для них. Они главная защита нашей обороны от пехоты